ХРАБРОСТЬ - фактор риска или залог выживания?
Добавлено: 10 сен 2011, 18:29Храбрость – фактор риска или шанс на выживание?
Мне часто приходилось слышать мнение, что на войне погибают лучшие. Самые храбрые. Те, кто был в первых рядах. Много говорят о том, что генофонд нашей страны после Великой Отечественной войны сильно пострадал. Как пел Виктор Цой: “Сильные да смелые голову сложили в поле, в бою”. Но в то же время я слышал много рассказов ветеранов о том, что в первую очередь погибали те, кто больше всего боялся умереть. Боялись и накликали беду на свою голову. И это, в свою очередь, противоречит утверждению, что страх есть защитная функция организма. В общем, нет единого мнения. Так какую роль играет храбрость в сражении? Увеличивает риск или помогает выжить? Я решил проверить это в пейнтбольном бою.
Серебрянка, субботнее утро. Команда делится на “красных” и “синих”, наматывая скотч. Я красный, но мне сегодня предстоит разделиться внутри себя. На “труса” и “храбреца”. Это нетрудно. Трусом вообще быть легко, быть храбрецом в пейнтболе тоже невелика заслуга. Максимум чем рискуешь – получить синяк от шарика и испытать чувство обиды от того, что игра проходит без тебя ближайшие минут пять. Поэтому мой эксперимент лишен эмоциональной составляющей и носит скорее математический характер.
Итак, сначала я “храбрец”.
Нас немного, поэтому мы идем на небольшую площадку “за зданием”. Я её хорошо знаю. Если быстро добежать вон до тех дальних колес слева, то вся команда противника будет видна справа как на ладони. Они будут прятаться от огня моих товарищей, оставшихся в тылу, подставляя мне свои правые бока. Но велик риск, что в меня попадут…
-Синие готовы? Красные готовы? Три! Два! Один! Старт!
Я бегу так, словно сдаю стометровку. Моя команда остается где-то позади. Заветное укрытие уже близко. По мне стреляют. Шары стучат по колесам, деревьям, моим ногам, по туловищу… в маску сразу три попадания, причем третье прилетело, когда я уже поднимал маркер. В меня попали как минимум трое. Каждый из них думает, что это он поразил меня. Итак, храбрецом я продержался на поле боя секунд 5. Еще две минуты понадобилось “синим” на то, что бы уничтожить мою команду.
Команды меняются местами, а я меняю внутреннего храбреца на внутреннего труса. Во время разбежки я падаю за ближайшими покрышками и стараюсь не высовываться. Бой приближается. Несколько “красных” уже выходят с поднятыми маркерами, а я еще жив! Но бой приближается, и я понимаю, что в порыве трусости занял, пожалуй, самую неудачную позицию. Отсюда ничего не видно. Вдруг стрельба прекратилась, и я услышал какой-то шум. Это синие перебили всех красных и судья остановил было игру, но выяснилось, что я еще жив и игру возобновили. Трое уцелевших синих взяли меня в клещи. Двое пристреляли две стороны моего укрытия, а третий приближается короткими перебежками, видимо желая взять меня на “аут”. Как следует поступать трусу в такой ситуации? Не знаю, но высовываю руку с маркером и стреляю вслепую, но не жалея шаров. Ведь у мня полный фидер. Это не останавливает моих врагов. Они не боятся моих шаров и бросаются на меня одновременно. Я весь залит краской. Итог второго боя: я трус продержался дольше, чем я храбрец. Но это не меняет финал.
Третий бой – мы идем на площадку “с автобусом”. Здесь стоит старый ржавый автобус без колес и окон, и полно препятствий из сколоченных досок. Я опять играю за труса. Что бы спасти свою шкуру падаю у ближайшего препятствия и наблюдаю за боем через узкую щель. В неё можно смотреть, но нельзя стрелять. Чуть выше есть щель, в которую можно просунуть ствол. Мой страх (пусть и искусственный) подсказывает мне безупречный метод обороны. Я лежу на животе, задрав руку с маркером вверх. Огонь я корректирую по траектории шаров. Приноровившись стрелять таким образом, я сразу вынимаю из жилета все четыре тубы и кладу их перед собой. У меня 800 шаров. Я готов к длительной осаде. Мне страшно погибать. Страх заставляет меня уничтожать противника. И они пытаются уничтожить меня. Начинается длительная позиционная война. Это неинтересно с точки зрения динамики игры, но я трус и у меня задача выжить. Я смотрю в щель и поливаю “синих”, для которых я пока неуязвим. У них единственный выход – обойти меня с фланга. И когда они пытались это сделать, я перебил их всех. Я будучи “тыловой крысой” не только выжил, но и победил!
За целый день игры я так и не получил однозначного ответа на свой вопрос. Иногда страх помогал мне, заставляя искать выход из критической ситуации, иногда мешал – заставляя принимать необдуманные решения. Но безоглядная храбрость, хоть и давала максимальный впрыск адреналина, почти всегда пресекалась хлесткими ударами в стекло. Но означает ли это, что храбрость ненужная штука?
Ведь проходя мимо компании хулиганов, пристающих к девушке, человек резко повышает свои шансы на выживание, а вмешиваясь – понижает. Но на что будет похожа жизнь человека, который избегает любого риска? Наверное, на игру в пейнтбол, в которой никто не решается высунуться из-за укрытия, скучную настолько, что судья зевает и объявляет, что время игры истекло.
Короче, пацаны! Давайте будем осторожны в пейнтболе и будем храбрецами по жизни!
Валентин Трушнин.
Мне часто приходилось слышать мнение, что на войне погибают лучшие. Самые храбрые. Те, кто был в первых рядах. Много говорят о том, что генофонд нашей страны после Великой Отечественной войны сильно пострадал. Как пел Виктор Цой: “Сильные да смелые голову сложили в поле, в бою”. Но в то же время я слышал много рассказов ветеранов о том, что в первую очередь погибали те, кто больше всего боялся умереть. Боялись и накликали беду на свою голову. И это, в свою очередь, противоречит утверждению, что страх есть защитная функция организма. В общем, нет единого мнения. Так какую роль играет храбрость в сражении? Увеличивает риск или помогает выжить? Я решил проверить это в пейнтбольном бою.
Серебрянка, субботнее утро. Команда делится на “красных” и “синих”, наматывая скотч. Я красный, но мне сегодня предстоит разделиться внутри себя. На “труса” и “храбреца”. Это нетрудно. Трусом вообще быть легко, быть храбрецом в пейнтболе тоже невелика заслуга. Максимум чем рискуешь – получить синяк от шарика и испытать чувство обиды от того, что игра проходит без тебя ближайшие минут пять. Поэтому мой эксперимент лишен эмоциональной составляющей и носит скорее математический характер.
Итак, сначала я “храбрец”.
Нас немного, поэтому мы идем на небольшую площадку “за зданием”. Я её хорошо знаю. Если быстро добежать вон до тех дальних колес слева, то вся команда противника будет видна справа как на ладони. Они будут прятаться от огня моих товарищей, оставшихся в тылу, подставляя мне свои правые бока. Но велик риск, что в меня попадут…
-Синие готовы? Красные готовы? Три! Два! Один! Старт!
Я бегу так, словно сдаю стометровку. Моя команда остается где-то позади. Заветное укрытие уже близко. По мне стреляют. Шары стучат по колесам, деревьям, моим ногам, по туловищу… в маску сразу три попадания, причем третье прилетело, когда я уже поднимал маркер. В меня попали как минимум трое. Каждый из них думает, что это он поразил меня. Итак, храбрецом я продержался на поле боя секунд 5. Еще две минуты понадобилось “синим” на то, что бы уничтожить мою команду.
Команды меняются местами, а я меняю внутреннего храбреца на внутреннего труса. Во время разбежки я падаю за ближайшими покрышками и стараюсь не высовываться. Бой приближается. Несколько “красных” уже выходят с поднятыми маркерами, а я еще жив! Но бой приближается, и я понимаю, что в порыве трусости занял, пожалуй, самую неудачную позицию. Отсюда ничего не видно. Вдруг стрельба прекратилась, и я услышал какой-то шум. Это синие перебили всех красных и судья остановил было игру, но выяснилось, что я еще жив и игру возобновили. Трое уцелевших синих взяли меня в клещи. Двое пристреляли две стороны моего укрытия, а третий приближается короткими перебежками, видимо желая взять меня на “аут”. Как следует поступать трусу в такой ситуации? Не знаю, но высовываю руку с маркером и стреляю вслепую, но не жалея шаров. Ведь у мня полный фидер. Это не останавливает моих врагов. Они не боятся моих шаров и бросаются на меня одновременно. Я весь залит краской. Итог второго боя: я трус продержался дольше, чем я храбрец. Но это не меняет финал.
Третий бой – мы идем на площадку “с автобусом”. Здесь стоит старый ржавый автобус без колес и окон, и полно препятствий из сколоченных досок. Я опять играю за труса. Что бы спасти свою шкуру падаю у ближайшего препятствия и наблюдаю за боем через узкую щель. В неё можно смотреть, но нельзя стрелять. Чуть выше есть щель, в которую можно просунуть ствол. Мой страх (пусть и искусственный) подсказывает мне безупречный метод обороны. Я лежу на животе, задрав руку с маркером вверх. Огонь я корректирую по траектории шаров. Приноровившись стрелять таким образом, я сразу вынимаю из жилета все четыре тубы и кладу их перед собой. У меня 800 шаров. Я готов к длительной осаде. Мне страшно погибать. Страх заставляет меня уничтожать противника. И они пытаются уничтожить меня. Начинается длительная позиционная война. Это неинтересно с точки зрения динамики игры, но я трус и у меня задача выжить. Я смотрю в щель и поливаю “синих”, для которых я пока неуязвим. У них единственный выход – обойти меня с фланга. И когда они пытались это сделать, я перебил их всех. Я будучи “тыловой крысой” не только выжил, но и победил!
За целый день игры я так и не получил однозначного ответа на свой вопрос. Иногда страх помогал мне, заставляя искать выход из критической ситуации, иногда мешал – заставляя принимать необдуманные решения. Но безоглядная храбрость, хоть и давала максимальный впрыск адреналина, почти всегда пресекалась хлесткими ударами в стекло. Но означает ли это, что храбрость ненужная штука?
Ведь проходя мимо компании хулиганов, пристающих к девушке, человек резко повышает свои шансы на выживание, а вмешиваясь – понижает. Но на что будет похожа жизнь человека, который избегает любого риска? Наверное, на игру в пейнтбол, в которой никто не решается высунуться из-за укрытия, скучную настолько, что судья зевает и объявляет, что время игры истекло.
Короче, пацаны! Давайте будем осторожны в пейнтболе и будем храбрецами по жизни!
Валентин Трушнин.
